А у Яненко был строгий и тщательно продуманный порядок заманивания хорошего студента на кафедру. Он вел со студентами длительные собеседования, устраивал чаепития с обязательным тортом в общежитиях, ездил со студентами копать колхозную картошку, всегда работая наравне с ними. И это действовало, даже среди физиков, которые в большинстве своем стремились в ИЯФ. Впрочем, «заманивались» не только студенты, но и инженеры из тех же оборонных КБ. Они учились в академических институтах культуре работы с новой вычислительной техникой, которой у них было гораздо больше, чем в академии. И заслуга Николая Николаевича в том, что эта академическая культура широко пошла в промышленность. В семидесятые годы она была внесена, а сейчас повсюду прижилась т е х н о л о г и ч е с к  а я  цепочка в вычислительной механике: сначала физико-математические модели, потом численные алгоритмы и математическая технология, а уж затем автоматическое проектирование инженерных конструкций.

Доктор наук  Леонид Борисович Чубаров относит себя к ученикам учеников Николая Николаевича Яненко. Хотя он хорошо помнит роль академика в судьбах молодых ребят. Именно Яненко привлекал к своим делам и задачам института, ребят из самых разных вузов. Сотрудники кафедры Николая Николаевича постоянно колесили по разным университетским городам, выискивая толковых студентов и аспирантов. Чубаров начинал учиться в Томске. Вместе с ним приехал оттуда, например, Геннадий Алексеевич Сапожников, который сегодня доктор наук и заместитель губернатора нашей области. В отделе, которым когда-то руководил Николай Николаевич, по сию пору работают выпускники вузов от Вильнюса до Владивостока.

- Помню, что к нам в общежитие забежал секретарь кафедры Юрий Иванович Шокин, - рассказывал Чубаров, - и пригласил на лекцию Яненко. Мы пришли. Ждем появления важного и представительного, по нашим тогдашним прикидкам, академика. А пришел человек в простецкой кепке и спортивной куртке. Ну совсем не похожий на академика. И никто не думал, что именно он, по инициативе которого нас привезли в Академгородок из разных вузов страны, определит наши судьбы. Мы до НГУ занимались всякой всячиной, а здесь наши интересы были строго ограничены, что пошло нам на пользу. Молодежные метания кончились. Мы все должны были заниматься задачами вычислительных методов механики сплошных сред. Не всем это понравилось, но случилось так, а не иначе. Это был первый кардинальный поворот.

Второй, по существу, тоже определил Яненко. Он был связан с тем, чем мне, Чубарову, заниматься в науке. Яненко предложил включиться в работу по решению задач численного моделирования волн цунами. Это были моменты с длительными последствиями. Не для одного меня, но и для других ребят из нашей группы: для Гены Черных,  Александра Ревуженко и Юрия Захарова. Сейчас они работают в разных местах, и весьма успешно. Но все мы во многом обязаны академику Яненко.

Да только ли мы?! Моя жена начинала работать вместе с Николаем Николаевичем еще на Урале. Когда мы пришли еще мальчишками в ВЦ, он представлял из себя весьма неоднородный институт. Был отдел Марчука, отдел Лаврентьева, Годунова и Яненко. Точнее, они назывались не отделами, а отделениями Вычислительного центра. И мне кажется, что в нашем отделении численных методов механики сплошных сред нравственный климат существенным образом отличался от других. В чем? Да во всем. Даже в том, как мы дружно ездили на картошку вместе с Яненко и его собачкой, в том, как яростно играли в шахматы, как интересно проводили семинары, в простоте отношений, в возможности любому и в любое время зайти в приемную к Зое Павловне и обо всем, что лежало на душе, рассказать, а уж она решала, кого допустить к Николаю Николаевичу, а кого придержать. Это, может быть, не главные, но очень существенные приметы научной школы Яненко. Едва ли мы вели тогда «высоколобые» разговоры о политике и культуре. Нам было не до этого. У Яненко все очень много работали. В том числе по субботам и воскресеньям. Но совсем не по приказу, а по интересу, по велению души.

- Неужели в молодежной среде не было горлопанов?

- Конечно, были, - согласился Чубаров. - Всегда есть молодцы, желающие доказать, что они умнее. Но присутствие Николая Николаевича всех успокаивало и расставляло по своим местам. Достаточно было одного его вопроса или замечания, чтобы очухаться и присмиреть. У нас на семинарах по численным методам механики сплошных сред, а их прошло больше тысячи, царила замечательная атмосфера: взыскательная, даже жесткая, но и доброжелательная. Докладчики приезжали со всей страны. Поблажек не было никому, но не помню ни одного случая пренебрежения к выступающим. Не допускалось и вычурности, чрезмерной усложненности в выступлениях. Николай Николаевич старался, чтобы доклады были понятны не только научным сотрудникам, но и всем студентам. Эти семинары уже сами по себе были хорошей школой обучения. Если Яненко чувствовал спад интереса, непонимание, усталость аудитории, то он немедленно вмешивался в ход событий, пояснял, упрощал, комментировал. Горько об этом вспоминать, но именно в последний год жизни Николая Николаевича семинары проходили с особым подъемом, замечательно. Это был какой-то всплеск, будто Яненко хотел закрепить в учениках хорошую память о нем, когда он блистательно вел семинары. Это сейчас у нас есть возможности проводить семинары на самом современном уровне, когда под рукой компьютеры, ноутбуки, проекторы и т.д. А тогда...

...На конференцию в Ташкенте, где был и Яненко, кто-то принес с собой мел, кто-то плакаты с формулами и диаграммами. Ну еще в то время появились первые так называемые оверхеды, устройства, для которых нужны были пленки. Это, если пояснять, проекторы, которые показывали изображения поверх голов. Но в то время среди многих невероятных проблем была и проблема пленок. И вот, представьте ситуацию: на заключительном пленарном заседании надо выступать академику Яненко, но ни у кого в аудитории нет пленок для оверхеда. Мало сказать, что Яненко расстроился. Он рассердился, даже оскорбился. Тогда академик Кобулов достал полиэтиленовый пакет, разорвал его, и Яненко эти кусочки полиэтилена использовал во время своего выступления вместо пленок.

И впрямь: находчивость наших ученых не знает границ.